Жертвы духам

Жертвоприношения духам — это не из области легенд. Они практиковались прежде у разных народов, кое-где случаются и теперь.

Реки часто имели божественное значение, так как брали начало у могилы героя или еще каким-нибудь образом с ним связывались. На берегах реки Пра в Западной Африке было много божеств, которые все носили имя «Пра» и считались духами этой реки.

В каждом городе или большом селе на берегах этой реки приносились жертвы в один и тот же день, примерно в середине октября. Обыкновенно жертвой служили два взрослых человека - мужчина и женщина. Местные жители верили, что кроме общих богов, есть еще и особый дух Пра, живущий в части реки возле их селения.


Многие реки сами себе ежегодно берут жертвы. Каждый несчастный случай понимали в том смысле, что река сама выбирала себе жертву, и поэтому считалось очень опасным спасать тонущего — это является нарушением божественной воли, за что самому можно было пострадать. Так, на Соломоновых островах если кто-нибудь случайно падал в море и его хватала акула, — туземцы запрещали его спасать. Если же ему самому удавалось спастись — следовало его бросить обратно в воду, так как он уже избран и должен послужить жертвой богу.

В Англии, в Ланкашире, река Рибль имела своего водяного по имени Пег о'Нель, которого изображал безголовый каменный идол, стоявший в истоках этой реки. (Когда-то местная девушка Пег о'Нель погибла от колдовства.) Идол Пег о'Нель, как считали, требовал, чтобы каждые семь лет в водах Рибля утонуло живое существо. Когда наступала «Ночь Пег», все ожидали несчастья — кто-нибудь должен утонуть. Но иногда дух удовлетворялся кошкой, собакой или птицей. Слово «Пег» — кельтское, оно означало «нимфа» или «дух воды». (То же, что в России водяной.)

Детям не позволяли играть на берегу реки, чтобы их не заманил водяной. (В «Ундине» В.А. Жуковского рыбак и его жена потеряли дочь, когда она играла на берегу ручья. Поток вдруг поднялся и смыл ребенка.) Рассказы о нимфах, ундинах, русалках и водяных были очень широко распространены у разных народов. В Богемии было принято молиться у того места, где утонул человек, и приносить сюда хлеб и две восковые свечи^очевидно, в дар душе утопленника.

Частое принесение жертв требовалось для поддержания священных обрядов, чтобы «вдохнуть в них свежую душу». Поэтому рекам жертвы приносили ежегодно. В 1463 году, когда прорвало Ногатскую дамбу (Ногат — самый восточный рукав Вислы) и ее нужно было восстановить, крестьяне потопили нищего, так как в качестве строительной жертвы посоветовали бросить в пучину живого человека.

В Европе сохранились рассказы о строительных жертвах духам городов, городских и крепостных стен, домов. Жертва обеспечивает прочность здания тем, что из нее возникает дух — покровитель этого здания (или более древнее объяснение: жертвоприношение при закладке дома спасает жильцов и строителей будущего дома от близкой смерти). У немцев были известны такие поверья: если при закладке дома кто-нибудь обойдет его кругом, то в новом доме умрет много людей.


В селениях, расположенных вдоль Рейна, говорили, что после 50 лет нельзя начинать постройку дома — иначе будет по пословице: «когда клетка готова, птичка улетит» — кто строится в старости, тот скоро умрет. Кто первым пройдет мимо только что положенного закладного бревна (деревянного фундамента), тот умрет в течение ближайшего года. Кто первым войдет в новый дом, тот ранее всех в этой семье умрет. Поэтому на новоселье в новый дом раньше всех и сейчас пускают кошку или собаку, петуха или курицу, или какое-нибудь другое животное и носят его по всем комнатам, чтобы предстоящее зло — месть духа камня или дерева — пало на них, а не на человека.

И в наши дни, забыв о духах строительных материалов, люди, вселяясь в новый дом, поступают так же. Когда-то на Руси даже в течение целого года не делали крыши над сенями, чтобы всякие беды и злые духи вылетали в это отверстие.
Почти в каждом сборнике фольклора разных народов Западной Европы можно встретить рассказы о замурованных, погребенных заживо людях.

Если замуровать покойника, то он станет озлобленным и вредным для людей духом. Из живого человека, особенно из невинного ребенка, получается добрый дух — защитник здания. Замурованный живой человек служит жертвой духам земли, арендной платой за взятую у этих духов территорию, и одновременно душа замурованного делается духом-охранителем этого здания.


«...В Баварии, недалеко от города Ансбаха, в деревне Фестенберг, сохранялись развалины старого замка, принадлежавшего в самом начале Средних веков знатному роду Фестенберг. В 1855 году местная 80-летняя старуха рассказала об этом рыцарском замке: «Когда его строили, то сделали в стене особое сиденье, куда посадили ребенка и тут замуровали. Дитя плакало, и, чтобы его успокоить, ему дали в руки красивое красное яблоко. Мать продала этого ребенка за большие деньги. Замуровав ребенка, строитель дал матери его пощечину, говоря: «Было бы лучше, если бы ты с этим своим ребенком пошла по дворам собирать милостыню!»

В книге «Саги и легенды города Магдебурга», изданной в, 1847 году, была опубликована потрясающая история.
Давным-давно в Магдебурге по распоряжению короля Отгона строили крепостные стены. Ворота крепости три раза обрушивались, несмотря на все старания сделать их более прочными. Тогда обратились за помощью к астрологу, и он ответил: чтобы крепостные ворота стояли, надо замуровать в них мальчика, добровольно отданного на это своей матерью.

Одна из фрейлин жены Оттона, королевы Эдиты, по имени Маргарита, в это время чем-то провинилась и должна была покинуть королевский дворец. Тогда же у Маргариты был убит в сражениях жених, а ее сокровища похитили воры. Чтобы не оставаться бесприданницей, Маргарита предложила за большие деньги для замурования своего маленького сына.
При постройке новых ворот сделали особую нишу таким образом, чтобы сидящий в ней ребенок не был раздавлен камнями и чтобы он не мог задохнуться.

В эту нишу и посадили маленького сына Маргариты. Перед его ртом укрепили булку.

Когда новый жених Маргариты узнал об этом, он покинул ее, и Маргарита была вынуждена уехать в чужие края. Через 50 лет она вернулась дряхлой старухой и стала просить о христианском погребении для своего загубленного сына. Юный каменщик поднялся по высокой лестнице на верх крепости, отодвинул там несколько камней в своде и увидел нишу, а в нише — человеческую фигуру, которая смотрела на него сверкающими глазами.

Это был маленький седой старик. Его длинная, белая борода спускалась вниз и глубоко вросла в камни. Над головой была ямка между двумя каменными плитами, где птицы устроили себе гнездо. Они якобы приносили замурованному пищу.

Приставили еще одну лестницу, и по ней поднялся всеми уважаемый архитектор. Вдвоем они смогли извлечь из ниши седого человечка, причем оба потом клялись, что в момент извлечения он стонал. Но когда его вытащили на свет, то с удивлением увидели, что это окаменелый труп ребенка Маргариты...

В Тюрингии прежде был город Либенштейн, стены которого считались неприступными, так как при их постройке была замурована живая девочка. Ее купили для этой цели у матери-бродяжки. Когда девочку замуровывали, ей дали в руки булку. Она сначала видела окружающих и кричала: «Мама, мама, я еще вижу тебя!» Потом она просила мастера оставить ей хотя бы маленькую дырку, чтобы она могла смотреть. Растроганный мастер отказался продолжать свою жуткую работу, и ее закончил его молодой ученик. Рассказывали, что потом видели, как мятущаяся тень матери блуждает и по сей день по развалинам города и в соседнем лесу на горе.

Согласно другому варианту легенды, девочка, когда ее замуровывали, всячески упиралась, брыкалась, кричала, просила о помощи, но нечего не помогло. Потом в течение целых семи лет по ночам слышались крики замурованного ребенка, и со всех сторон слетались галки, крича еще жалобней. В этих галках окрестные жители видели души бесчеловечных строителей, которые будто бы должны будут летать вокруг замка до тех пор, пока там лежит хотя бы один камень на камне.