Кто-то в кладовке кидался картошкой

После окончания Ленинградского мединститута я работал в поселке под Костромой. Там и произошла история, о которой я хочу рассказать. Как-то вызвал меня Николай Алексеевич, главный врач районной больницы, в свой кабинет и предложил вместе с ним навестить одну из медсестер, которая на тот момент находилась в декретном отпуске.

- Ты ее знаешь, - по дороге к дому пояснил он, - это Леночка с хирургического отделения. Нормальная вроде женщина, а говорит какие-то глупости: мол, в ее доме поселилась нечистая сила, шумит и пугает всех. Я в такие вещи не верю, и разговоры эти нам ни к чему. Начальство может подумать, что в нашей больнице мракобесие процветает.

У Николая Алексеевича была больная нога, он ходил с палочкой. Шли медленно. Через пятнадцать минут мы подошли к небольшому деревянному домику. Нас встретил беспородный голосистый пес. На крыльцо вышла Леночка и пригласила в дом.

- Ну что тут у нас? - спросил Николай Александрович.

- Давайте сначала попьем чаю с пирожками, - предложила Леночка. - И я вам все расскажу.

Мы согласились и прошли в комнату, которая служила и столовой, и спальней. Почти треть помещения занимала русская печь. Сели за большой стол - я, главный врач, Леночка, ее муж и их 12-летний сын. В коляске, стоявшей рядом с окном, спала крошечная девчурка.

Хозяин поставил в центр стола вскипевший электрический самовар, мальчик расставил чашки, а молодая хозяйка принесла пирожки. Затем муж водрузил на стол бутылку вина собственного приготовления. Немного выпили, разговорились.

- Дочке уже третий месяц пошел, - начала рассказ Лена. - А когда я еще была беременна, у нас в кладовке появились какие-то непонятные шумы, стуки, скрипы. Кладовка небольшая, мы там храним овощи и огурцы-помидоры в банках. Вход в нее из сеней. Мы сначала думали,что там завелись мыши. Законопатили все щели, настелили второй пол, на дверь большой замок повесили, кота туда на ночь запирали. Но это не помогло.

- Дом-то мы поставили, когда сыну два года было, - продолжала молодая хозяйка. - А кладовку пристроили около трех лет назад. И вот такая напасть. Муж говорит, что к нам пожаловал домовой или леший из лесу. И меня это очень тревожит.

- На дверях кладовки всегда замок? - поинтересовался Николай Алексеевич.

- Вечером и ночью. Ключ у нас только один - висит в прихожей.

Мы прошли в сени и посмотрели на запертую дверь кладовки. Я подошел к ней и прислушался. Мне показалось, что за дверью кто-то есть.

- Я там навела порядок перед вашим приходом, все расставила по своим местам. Вот увидите, скоро домовой начнет куролесить. Он всегда в одно время просыпается.

Мне вдруг стало не по себе.

- Хорошо, подождем немного, -сказал главврач. - Только я не верю ни в каких домовых, леших и всякую другую нечисть. И вам, Леночка, не советую. Мы же материалисты, должны понимать, что у любых якобы мистических событий должно быть рациональное объяснение.

Прошло полчаса. Мы снова подошли к кладовке. Лена вручила ключ Николаю Алексеевичу. Тот покрепче сжал в руке палку, снял замок и резко открыл дверь со словами:

- Где ты, леший, или как тебя там? Покажись, получишь от меня угощение!

В то же мгновение картофелина величиной с добрый кулак просвистела в воздухе и попала ему в лицо. Он вскрикнул, отшатнулся и упал на спину. Мы, словно завороженные, оставались на месте. Николай Алексеевич поднялся на ноги, его лицо стало багровым.

- Что это? - произнес он. - Кто меня ударил?

Он выскочил из дома и, опираясь на палку, не прощаясь, заковылял в сторону больницы.

Я с недоверием и опаской осмотрел помещение кладовки. На полу в углу стояла корзинка с картошкой. Рядом на чисто подметенном полу валялись кочан капусты, тыква и еще какие-то овощи. На полках располагались банки с огурцами. У порога - несколько картофелин. И - никого.

Я поблагодарил хозяев за угощение и пошел догонять главного врача. Застал его в кабинете перед зеркалом. Он разглядывал большой кровоподтек рядом с левым виском.

- Вам крупно повезло, - сказал я. - В этой кладовке были еще и тыква, и банки с огурцами. Если бы что-то из них в голову полетело - пришлось бы скорую помощь вызывать.

Николай Алексеевич скривил губы и произнес:

- Я бы попросил, чтобы все разговоры о проделках так называемого домового не пошли дальше этого кабинета. Хотя я, наверное, сам виноват, слишком вызывающе себя вел, вот ему и не понравилось.

- Кому это - ему? - усмехнулся я.

Николай Алексеевич ничего не ответил и осторожно дотронулся пальцем до гематомы на лице.

Вскоре меня перевели на работу в другую больницу, поэтому я не знаю, чем закончилась эта история.

М. Ш.