Из Америки пришло горькое известие: скончалась покорительница космоса, астронавт НАСА, совершившая пять полетов на околоземную орбиту, в том числе на нашу космическую станцию «Мир», бывший директор по науке экзопланет Национального аэрокосмического агентства США, доктор философии Дженис Элейн Восс. Ей было всего 50. Она умерла от рака.
В таком возрасте в Штатах умирают нечасто. Средняя продолжительность жизни американок — 80 лет. У Дженис Восс еще не так давно были большие планы. Четыре года назад она оставила престижный пост руководителя отделения полезных нагрузок Космического центра имени Джонсона и вернулась в отряд астронавтов, восстановив активный статус. Хотела вновь отправиться в космос. Медицинских ограничений у нее не было, она всегда отличалась отменным здоровьем. Но неожиданно заболела раком. Как он возник? Почему?
Специалисты, с которыми я на протяжении многих лет беседовал об опасностях космического полета, прямо говорили (под обещание не называть их фамилий): «Дозы радиации, которые получают космонавты на орбитальной станции или на корабле, большие». При этом опасность возникновения онкозаболеваний, по мнению моих собеседников, возрастает многократно.
Какое же облучение обрушивается на орбитальную станцию? Долгое время это держалось в строжайшем секрете. Даже нашим космонавтам ничего не говорили. А они, привыкшие к жесткой дисциплине, не задавали лишних вопросов. Но однажды мне удалось узнать реальные цифры, и я их опубликовал. Шум тогда был изрядный. Кто-то даже говорил, что «таких корреспондентов надо увольнять с волчьим билетом».
Оказывается, каждый член экипажа ежесуточно получает дозу, составляющую от 0,3 до 0,8 миллизиверта (мЗв). Для сравнения: это в несколько раз больше, чем облучение пациента на Земле при рентгеновском обследовании грудной клетки в обычной поликлинике. А рентген, между прочим, врачи не рекомендуют делать чаще одного раза в полгода. Космонавты же получают, во-первых, существенно большую дозу, а во-вторых, не раз в полгода, а ежедневно. За 180 суток полета набирается от 50 до 150 мЗв. Столько хватанет человек, если будет делать рентген 150–400 раз за полгода.
Представители официальной медицины принимают такую информацию в штыки. «Не сейте панику, ничего страшного нет, — срезают они всяких бумагомарателей. — Есть соответствующие нормы, они тщательно просчитаны. Смотрите сами: годовая допустимая доза облучения членов экипажа — 500 мЗв. А еще есть общий лимит, накопленный в течение всех полетов: 1000 мЗв. Так что до предельных норм нашим космонавтам очень далеко и волновать их не надо!»
Трудно спорить с докторами. Когда-то мне довелось посещать секретный урановый рудник, где мне говорили, что в атомной промышленности разрешенная годовая доза не превышала 20 мЗв. Подчеркиваю — 20, а не 500. Потом, правда, этот лимит и в атомной промышленности был увеличен.
Ладно, лимиты лимитами, но в любом случае такой мощный, непрекращающийся поток радиации, который пронизывает космонавтов, по мнению независимых экспертов, не прибавляет здоровья. А вот мнение одного из самых компетентных в этой области специалистов. По данным директора НИИ канцерогенеза Онкологического научного центра Российской академии медицинских наук, члена-корреспондента РАМН, профессора Давида Заридзе, после 40 рентгеновских обследований риск заболеть раком легких увеличивается на 50–70%. Это уже не шутки, отмахнуться от столь авторитетного мнения не получится.
Жизнь подтверждает: радиационную опасность в космосе нельзя недооценивать. И, откровенно говоря, положение отнюдь не такое благополучное, как пытаются изобразить официальные медики. Перейдем к цифрам. Посмотрим, насколько распространены онкологические заболевания среди представителей этой профессии.
Из 112 летавших российских космонавтов 28 уже нет с нами. Пять человек погибли: Юрий Гагарин — на истребителе, Владимир Комаров, Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев — при возвращении с орбиты на Землю. Василий Лазарев умер от отравления некачественным спиртом.
Из 22 остальных покорителей звездного океана для девяти причиной смерти стала онкология. От рака скончались Анатолий Левченко (47 лет), Юрий Артюхин (68), Лев Демин (72), Владимир Васютин (50), Геннадий Стрекалов (64), Геннадий Сарафанов (63), Константин Феоктистов (83), Виталий Севастьянов (75). Официальная причина смерти еще одного космонавта, умершего от рака, не раскрывается, и мне бы не хотелось называть фамилию.
При этом возраст, по словам специалистов, здесь не имеет принципиального значения: человек не должен умирать от рака. Тем более шокирует, когда видишь в этом скорбном списке и 47-летнего космонавта, и 50-летнего… Напомню, что для полетов за пределы Земли
отбирают самых здоровых, самых крепких.
Итак, девять умерших от рака из 22 космонавтов составляют 40,9%. Теперь обратимся к аналогичной статистике в целом по стране. В прошлом году покинули сей мир 1 млн 768 тысяч 500 россиян (данные Росстата). При этом от внешних причин (транспортных ЧП, отравлений алкоголем, самоубийств, убийств) умерли 173,2 тысячи. Остается 1 млн 595 тысяч 300. Скольких граждан загубила онкология? Ответ: 265,1 тысячи человек. Или 16,6%. Сравним: 40,9 и 16,6%. Выходит, обычные граждане от рака умирают в 2,5 раза реже, чем космонавты. Вывод шокирующий, комментировать здесь нечего.
По отряду астронавтов США аналогичных сведений у меня нет. Но даже отрывочные данные свидетельствуют: онкология косит и американских звездоплавателей. Вот неполный список жертв страшной болезни: Джон Свайгерт-младший — рак костного мозга, Дональд Слейтон — рак мозга, Чарлз Вич — рак мозга, Дэвид Уолкер — рак, Алан Шепард — лейкемия, Джордж Лоу — рак толстой кишки, Рональд Пэриз — опухоль головного мозга.
Хорошо известно: профессия космонавта опасна. Но пора, думается, сделать и следующий шаг — признать, что полеты являются чрезвычайно опасным делом. Космическим руководителям и ученым надо бы заниматься усилением защиты членов экипажа от радиации, а не скрывать правду и не обрушиваться с обвинениями на журналистов, публикующих неприятные цифры.
Но упорствуют чиновники. Почему? Не потому ли, что если признать профессию особо опасной, то и платить придется по-другому?
Справка «Труда»
За один полет на орбиту Земли каждый член экипажа получает такое облучение, как если бы 150–400 раз побывал на обследовании в рентгеновском кабинете.
Виталий Головачев, обозреватель «Труда»№ 019, 10 Февраля 2012г.
В таком возрасте в Штатах умирают нечасто. Средняя продолжительность жизни американок — 80 лет. У Дженис Восс еще не так давно были большие планы. Четыре года назад она оставила престижный пост руководителя отделения полезных нагрузок Космического центра имени Джонсона и вернулась в отряд астронавтов, восстановив активный статус. Хотела вновь отправиться в космос. Медицинских ограничений у нее не было, она всегда отличалась отменным здоровьем. Но неожиданно заболела раком. Как он возник? Почему?
Специалисты, с которыми я на протяжении многих лет беседовал об опасностях космического полета, прямо говорили (под обещание не называть их фамилий): «Дозы радиации, которые получают космонавты на орбитальной станции или на корабле, большие». При этом опасность возникновения онкозаболеваний, по мнению моих собеседников, возрастает многократно.
Какое же облучение обрушивается на орбитальную станцию? Долгое время это держалось в строжайшем секрете. Даже нашим космонавтам ничего не говорили. А они, привыкшие к жесткой дисциплине, не задавали лишних вопросов. Но однажды мне удалось узнать реальные цифры, и я их опубликовал. Шум тогда был изрядный. Кто-то даже говорил, что «таких корреспондентов надо увольнять с волчьим билетом».
Оказывается, каждый член экипажа ежесуточно получает дозу, составляющую от 0,3 до 0,8 миллизиверта (мЗв). Для сравнения: это в несколько раз больше, чем облучение пациента на Земле при рентгеновском обследовании грудной клетки в обычной поликлинике. А рентген, между прочим, врачи не рекомендуют делать чаще одного раза в полгода. Космонавты же получают, во-первых, существенно большую дозу, а во-вторых, не раз в полгода, а ежедневно. За 180 суток полета набирается от 50 до 150 мЗв. Столько хватанет человек, если будет делать рентген 150–400 раз за полгода.
Представители официальной медицины принимают такую информацию в штыки. «Не сейте панику, ничего страшного нет, — срезают они всяких бумагомарателей. — Есть соответствующие нормы, они тщательно просчитаны. Смотрите сами: годовая допустимая доза облучения членов экипажа — 500 мЗв. А еще есть общий лимит, накопленный в течение всех полетов: 1000 мЗв. Так что до предельных норм нашим космонавтам очень далеко и волновать их не надо!»
Трудно спорить с докторами. Когда-то мне довелось посещать секретный урановый рудник, где мне говорили, что в атомной промышленности разрешенная годовая доза не превышала 20 мЗв. Подчеркиваю — 20, а не 500. Потом, правда, этот лимит и в атомной промышленности был увеличен.
Ладно, лимиты лимитами, но в любом случае такой мощный, непрекращающийся поток радиации, который пронизывает космонавтов, по мнению независимых экспертов, не прибавляет здоровья. А вот мнение одного из самых компетентных в этой области специалистов. По данным директора НИИ канцерогенеза Онкологического научного центра Российской академии медицинских наук, члена-корреспондента РАМН, профессора Давида Заридзе, после 40 рентгеновских обследований риск заболеть раком легких увеличивается на 50–70%. Это уже не шутки, отмахнуться от столь авторитетного мнения не получится.
Жизнь подтверждает: радиационную опасность в космосе нельзя недооценивать. И, откровенно говоря, положение отнюдь не такое благополучное, как пытаются изобразить официальные медики. Перейдем к цифрам. Посмотрим, насколько распространены онкологические заболевания среди представителей этой профессии.
Из 112 летавших российских космонавтов 28 уже нет с нами. Пять человек погибли: Юрий Гагарин — на истребителе, Владимир Комаров, Георгий Добровольский, Владислав Волков и Виктор Пацаев — при возвращении с орбиты на Землю. Василий Лазарев умер от отравления некачественным спиртом.
Из 22 остальных покорителей звездного океана для девяти причиной смерти стала онкология. От рака скончались Анатолий Левченко (47 лет), Юрий Артюхин (68), Лев Демин (72), Владимир Васютин (50), Геннадий Стрекалов (64), Геннадий Сарафанов (63), Константин Феоктистов (83), Виталий Севастьянов (75). Официальная причина смерти еще одного космонавта, умершего от рака, не раскрывается, и мне бы не хотелось называть фамилию.
При этом возраст, по словам специалистов, здесь не имеет принципиального значения: человек не должен умирать от рака. Тем более шокирует, когда видишь в этом скорбном списке и 47-летнего космонавта, и 50-летнего… Напомню, что для полетов за пределы Земли
отбирают самых здоровых, самых крепких.
Итак, девять умерших от рака из 22 космонавтов составляют 40,9%. Теперь обратимся к аналогичной статистике в целом по стране. В прошлом году покинули сей мир 1 млн 768 тысяч 500 россиян (данные Росстата). При этом от внешних причин (транспортных ЧП, отравлений алкоголем, самоубийств, убийств) умерли 173,2 тысячи. Остается 1 млн 595 тысяч 300. Скольких граждан загубила онкология? Ответ: 265,1 тысячи человек. Или 16,6%. Сравним: 40,9 и 16,6%. Выходит, обычные граждане от рака умирают в 2,5 раза реже, чем космонавты. Вывод шокирующий, комментировать здесь нечего.
По отряду астронавтов США аналогичных сведений у меня нет. Но даже отрывочные данные свидетельствуют: онкология косит и американских звездоплавателей. Вот неполный список жертв страшной болезни: Джон Свайгерт-младший — рак костного мозга, Дональд Слейтон — рак мозга, Чарлз Вич — рак мозга, Дэвид Уолкер — рак, Алан Шепард — лейкемия, Джордж Лоу — рак толстой кишки, Рональд Пэриз — опухоль головного мозга.
Хорошо известно: профессия космонавта опасна. Но пора, думается, сделать и следующий шаг — признать, что полеты являются чрезвычайно опасным делом. Космическим руководителям и ученым надо бы заниматься усилением защиты членов экипажа от радиации, а не скрывать правду и не обрушиваться с обвинениями на журналистов, публикующих неприятные цифры.
Но упорствуют чиновники. Почему? Не потому ли, что если признать профессию особо опасной, то и платить придется по-другому?
Справка «Труда»
За один полет на орбиту Земли каждый член экипажа получает такое облучение, как если бы 150–400 раз побывал на обследовании в рентгеновском кабинете.
Виталий Головачев, обозреватель «Труда»№ 019, 10 Февраля 2012г.
0
Спам
