Фабрика гениев Грэхэма.

Человечество никогда не страдало от нехватки людей, желающих изменить ход истории. Подчас такие люди основывали новые религии или империи, но чаще всего покидали земную юдоль с репутацией безумцев. В нашу просвещенную эпоху они пытаются подводить под свои «открытия» научные основания. Именно так поступил один американский миллионер, решивший двадцать пять лет назад отвести от человечества угрозу генетического вырождения.

Первое сообщение о необычном начинании появилось в «Лос-Анджелес таймс» – одной из наиболее читаемых и влиятельных американских газет. 29 февраля 1980 года ее корреспондент Эдвин Чен опубликовал заметку о своем визите в частное хранилище человеческой спермы. Оно располагалось в усадьбе Роберта Грэма, богатого и эксцентричного жителя городка Эскондидо, находящегося в получасе езды от Сан-Диего. 73-летний владелец имения поведал журналисту, что надеется заполучить образцы семенной жидкости от самых умных представителей сильной половины человечества. Таковыми он считал ученых-обладателей Нобелевских премий. Грэм утверждал, что уже заручился сотрудничеством троих лауреатов и вскоре привлечет на роль доноров многих специалистов такого же ранга из различных стран.

В своем интервью Грэм настаивал, что его идея – отнюдь не прихоть чудака, который купается в деньгах и не знает, куда пристроить свои миллионы. У него вполне деловая и при этом благородная цель – спасти будущие поколения от генетической катастрофы. И Америка, и весь мир, сказал Грэм, страдают от ухудшения качества наследственного материала. Бесконтрольно размножаются индивиды со скверными умственными способностями, самой природой обреченные на прозябание. И если не принимать срочных мер, род людской вступит на путь эволюционного регресса.

Для борьбы с этим злом Грэму и понадобился банк наследственного материала. Он собирался хранить сперму мужчин, которые удостоверили силу своего характера и мощь интеллекта блестящими успехами в науке. Эти бесценные сперматозоиды он хотел предложить в качестве дара будущим матерям. Но отнюдь не без разбора. По его задумке, право зачать от супердонора можно дать лишь женщине с очень высоким коэффициентом интеллекта. Иначе говоря, Грэм без всяких обиняков заявил Чену, что планирует провести искусственную селекцию выдающихся личностей. С какой стати, вопросил он, отказываться от улучшения человеческой породы теми методами, которые давно и превосходно зарекомендовали себя в животноводстве и растениеводстве?

Общение с журналистом лекцией не ограничилось. Грэм отвел гостя в бетонный бункер, где хранились контейнеры с замороженными в жидком азоте образцами спермы. Он даже открыл один из баков и показал несколько дюжин ампул, заполненных, по его словам, лауреатскими сперматозоидами.

Поскольку Грэм не выглядел ни душевнобольным, ни явным обманщиком, Чен не пожалел времени на проверку его утверждений. Он позвонил всем жившим в Калифорнии обладателям Нобелевской премии (их тогда насчитывалось более двух десятков) и поинтересовался, не приняли ли они участия в грэмовском проекте. Половина опрошенных сказали, что никогда о нем не слышали; остальные подтвердили, что Грэм просил их стать донорами, но они отказались. В конце концов Чен вышел на профессора физики Стэнфордского университета Уильяма Шокли, которому в 1956 году Шведская Академия наук присудила Нобелевскую премию за участие в изобретении транзистора. После долгого раздумья Шокли признался в своем донорстве. Чену этого было достаточно, и он уселся за пишущую машинку.

Статья в газете стала международной сенсацией. Грэма мгновенно начали атаковать по телефону и журналисты, и женщины. 2 марта он устроил пресс-конференцию и поделился своими грандиозными планами. Он утверждал, что в недалеком будущем каждый большой город обзаведется собственным хранилищем элитной спермы. Изготовление вундеркиндов будет поставлено на поток, и человечеству перестанет грозить тотальное оглупление. Грэм настаивал, что не стремится к созданию расы сверхчеловеков, его задача – увеличение числа людей с большими интеллектуальными способностями. В качестве доказательства практичности этих планов он вновь продемонстрировал «Репозиторий зародышевого выбора» (именно так Грэм называл свое подземное хранилище). Впрочем, журналисты немедленно переименовали его в «Банк Нобелевской спермы».

Кто вы, мистер Грэм?

Роберт Кларк Грэм родился летом 1906 года в курортном городке Харбор Спрингс на берегу озера Мичиган в семье дантиста. В юности он мечтал о славе Карузо и после окончания школы посвятил восемь лет занятиям пением и музыкой. То ли конкуренция была велика, то ли таланта оказалось маловато, но Грэм в конце концов избрал более надежную профессию оптометриста. Во время Второй мировой войны он работал над усовершенствованием артиллерийских прицелов, а позднее получил место в корпорации Univis, обеспечивающей всю страну линзами для очков. Именно там он и набрел на идею, сделавшую его миллионером.

Один из изобретателей транзистора Уильям Шокли признавался, что сдал сперму в Репозиторий Грэма АР

Изобретатель пластиковых линз озаботился необходимостью срочного улучшения интеллектуального потенциала рода людского задолго до учреждения Репозитория. В 1970 году он опубликовал книгу «Будущее человека». Человеческий мозг, утверждал калифорнийский антрополог-самоучка, развивался лишь до тех пор, пока род человеческий был обречен на жестокую борьбу за существование. Поэтому интеллектуальный прогресс Нomo sapiens имел место лишь до появления кроманьонцев (почему-то Грэм считал, что это произошло всего 15 тысяч лет назад, в действительности вдвое раньше). Когда же люди научились возделывать землю и разводить животных, давление естественного отбора значительно уменьшилось. Слабаки, которые раньше умерли бы в детстве, теперь могли не только выжить, но и обзавестись потомством, передав ему свои убогие гены. Человечество вступило на путь умственного регресса и к настоящему времени опустилось на весьма низкий уровень. Любопытно, что Грэм переводил свои теории в чисто политическую плоскость. Возникновение коммунистического лагеря он объяснял прежде всего тем, что на значительной части планеты восторжествовала посредственность, которой импонирует коллективистская идеология.

Автор книги, несмотря на все свои завихрения и фактические ошибки, все же вполне логичен. Коль скоро естественный отбор уже не действует, почему бы не прибегнуть к искусственному? Вот тут-то Грэм и обрушивает на читателя идею «зародышевых депозиториев», хранилищ и рассадников спермы. Подумайте, призывает он, как выиграет общество, если появится возможность многократно увеличить количество детей Луи Пастера, Эрнеста Резерфорда и Томаса Эдисона? Гениев станут штамповать одного за другим, как на конвейере, и интеллектуальный потенциал человечества вновь пойдет в рост.

По стопам спартанцев

В принципе калифорнийский мессия не изобрел ничего нового. Это банальный перепев евгенических идей, которые были очень модны в Америке в первой половине двадцатого века. Именно тогда во многих штатах приняли законы, санкционирующие принудительную стерилизацию «неполноценных», причем не только взрослых, но и детей. После разгрома гитлеровской Германии, когда мир узнал о нацистской политике стерилизации «юберменшей», эти акты стали применять намного реже, но окончательно аннулировали лишь в шестидесятые годы. В жертву принудительной стерилизации было принесено около шестидесяти тысяч человек, это одна из самых позорных страниц в новейшей истории США.

Адепты евгеники предлагали и другую стратегию, скорее позитивную, нежели негативную. Она заключалась не в устранении «плохих» генов путем лишения их носителя способности к деторождению, а в умножении генов «хороших», генов экстра-класса. Молодых женщин призывали заводить детей лишь от мужчин с безупречной наследственностью. В Европе эти идеи расцвели пышным цветом еще в конце XIX века. Вскоре они добрались до другого берега Атлантики, где вызвали восторженную реакцию знаменитостей, например Теодора Рузвельта. К этой плеяде присоединился очень крупный генетик и нобелевский лауреат Герман Мёллер, оказавший немалое влияние на Грэма (который даже хотел назвать свой Репозиторий в его честь, но передумал).

«Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», – сказал Екклесиаст. Евгенику в обеих ее ипостасях практиковали две с половиной тысячи лет назад в древней Спарте. Негативная евгеника спартанцев хорошо известна – слабых младенцев бросали в пропасть. Но была и позитивная: законы города-государства позволяли главе семьи мобилизовывать (другого слова не подберешь) в супружескую спальню молодых людей, обещающих стать качественными производителями. Воистину не зря говорят, что новое – это хорошо забытое старое.

Лев Николаевич Толстой как-то заметил, что природа отдыхает на детях великих людей. Грэм, очевидно, не был знаком с этим изречением, иначе он вряд ли провозглашал бы свои мессианские рецепты с таким апломбом. В бога он, по собственному признанию, не верил, но в евгенике обрел суррогат религии. Во всяком случае, Грэму нельзя отказать в смелости. О банках суперспермы задумывались и до него, в частности Мёллер. Однако Роберт Грэм первым воплотил эту идею в жизнь и не пожалел для ее реализации немалую долю собственного капитала. Он продал Armorlite за 70 миллионов долларов, вложил деньги в недвижимость и быстро довел свое состояние до ста миллионов. Теперь у него появились и время, и средства, чтобы приступить к воплощению своей великой мечты.

Дальнейшее было делом техники. Грэм нанял лаборанта, прежде работавшего в клинике по лечению бесплодия. С его помощью он не только устроил на задах своей усадьбы примитивную лабораторию (несколько микроскопов и дюары с жидким азотом – вот и все оборудование), но и научился проверять жизнеспособность сперматозоидов и консервировать их в специальном растворе. Закончив все приготовления, Грэм забросал письмами обладателей Нобелевских премий, упрашивая их поспособствовать своими генами избавлению человечества от наступающего маразма. Любопытно, что он апеллировал исключительно к ученым – гены писателей и общественных деятелей не казались ему достойными сбережения. Если кандидат выказывал хоть малейший интерес, Грэм приступал к телефонным переговорам.

К началу 1980 года в его лаборатории хранилась сперма трех лауреатов и еще двух известных ученых, не вошедших в эту славную когорту (не исключено, что одним из них был Джонас Солк, создатель живой противополиомиелитной вакцины). Тем не менее эти генетические сокровища лежали втуне, потенциальные матери будущих гениев ничего о них не ведали. Поэтому Грэм решил, что настало время апеллировать к массам. Последовало интервью с Ченом – и процесс пошел.

В поисках доноров

Ситуация с донорами оказалась несколько сложнее. После того как Грэм стал публичной фигурой, ни единый нобелевский лауреат дел с ним уже не имел. Грэм рассчитывал поправить положение за счет обладателей медали Филдса, высшей международной награды за математические исследования, но, кажется, безрезультатно. Репозиторий никогда не публиковал информацию о донорах, имя Шокли стало известно лишь потому, что он назвался сам, однако нет никаких сведений, что после 1980 года хотя бы один ученый экстра-класса вступил в деловые контакты с Грэмом. К 1983 году Репозиторий в общей сложности располагал спермой от девятнадцати доноров – скажем прямо, не густо. Вероятно, немалую роль в этом сыграла жестокая критика, которую обрушили на Грэма генетики и антропологи, объявившие его проект антинаучной авантюрой. В конце концов, Грэм расширил рамки отбора и начал искать доноров среди рядовых университетских профессоров, аспирантов, удачливых дельцов и даже спортсменов.

Любопытно, что ему никак не помогло имя Шокли. Авторитет одного из создателей транзистора давно достиг точки замерзания. Еще в середине 50-х годов он забросил исследования ради электронного бизнеса, в котором, мягко говоря, не преуспел. После этого он, подобно Грэму, зациклился на идее генетического регресса человечества, однако его проповеди имели еще и откровенный расистский душок (к примеру, он утверждал, что темнокожие – «потомственные рабы» из-за своей низкокачественной ДНК). В конце концов Шокли стал открыто прославлять гитлеровскую евгенику, чем вызвал всеобщее презрение. У него оставалась постоянная должность в Стэнфорде, но другие университеты старались не иметь с ним дела. Так что когда информация о связи Шокли и Грэма вышла на поверхность, многие журналисты заподозрили в них неонацистский заговор. Вероятно, проект Грэма не приняли бы всерьез в любом случае, но из-за участия Шокли он превратился в объект откровенных и подчас злых насмешек. В 1991 году юмористический журнал «Анналы невероятных исследований» удостоил Грэма антинобелевской премии – IgNobel Prize (в России ее обычно именуют Шнобелевкой). Ей отмечают нелепейшие из псевдонаучных идей и разработок.

В конце 80-х годов Репозиторий оказался в двусмысленном положении. Спермы нобелевского класса в нем уже не осталось, да и та, что была раньше, оказалась бесполезной. Со временем выяснилось, что ни единая женщина, получившая лауреатские сперматозоиды, от них не забеременела. Заявки от потенциальных матерей продолжали поступать, однако удовлетворить их было весьма сложно. Грэм буквально выбивался из сил, заарканил даже золотомедального олимпийца, однако доноров по-прежнему не хватало. Дело дошло до того, что без всякого тестирования в доноры зачисляли обманщиков, приписывавших себе высочайший коэффициент интеллекта. От отчаяния Грэм даже как-то пробовал заручиться участием супруга британской королевы Елизаветы II принца Филиппа, который вовсе не отличался исключительным интеллектом, да и был, мягко говоря, не сильно молод. Впрочем, Грэм никогда не считал возраст помехой, среди его доноров встречались и люди на шестом-седьмом десятке.

Finita la commedia

Тем не менее Репозиторий и в 90-е годы сохранял свою популярность среди женщин. Число заявок оставалось стабильным, и средний период ожидания даже увеличился с года до полутора лет (в основном из-за дефицита доноров, хотя в этом и не признавались). Новый менеджер Анита Нефф, которую Грэм принял на работу в 1993 году, потребовала, чтобы доноры проходили медосмотр и тест для выяснения уровня интеллекта. Грэм решил, что спрос на сперму гениев возрастет, если за нее придется платить. Цену он назначил немалую, три с половиной тысячи долларов за порцию, но покупательниц все равно хватало. Впрочем, ежегодный объем продаж Репозитория никогда не превышал сорока тысяч, что было в четыре-пять раз меньше расходов на его содержание. Отец-основатель восполнял дефицит бюджета из собственного кармана, что при его капитале, естественно, не было проблемой.

И все же Грэма не оставляла тревога. В 1996 году ему исполнилось 90 лет. Он чувствовал себя вполне прилично для столь почтенного возраста, даже сумел вылечиться от рака, но, конечно, не мог не задумываться о приближающемся конце. Грэм хотел обеспечить функционирование Репозитория после собственной смерти и поэтому приступил к поиску нового патрона. В качестве продолжателя своего дела он наметил Флойда Кимбла, предпринимателя из штата Огайо. Тот казался идеальным преемником: был очень богат, энергичен, верил в евгенику и еще только приближался к семидесятилетию. Кимбл с готовностью согласился протежировать Репозиторию и для начала отвалил ему 400 тысяч долларов. Казалось, что грэмовский проект надолго оказался в надежных руках.

На фото: Дорон Блейк, оказался единственным наделенным прекрасными данными его индекс интеллекта равнялся 180, в два года он умел пользоваться компьютером.

Но вмешалась судьба. В феврале 1997 года Грэм отправился в Сиэтл на ежегодную сессию Американской ассоциации в поддержку науки, надеясь завербовать там пару-другую доноров. Принимая ванну в гостиничном номере, он потерял сознание и утонул. Смерть его не прошла незамеченной, некрологи появились и в «Нью-Йорк таймс», и в журнале «Тайм». После оглашения завещания оказалось, что усопший не оставил Репозиторию ни цента. Кимбл не отказался от своего обещания и продолжал финансировать проект. Однако в сентябре 1998 года он скоропостижно скончался, и Репозиторий оказался на мели. Вдова Роберта Грэма и сын Флойда Кимбла договорились его закрыть, о чем и было заявлено 29 апреля 1999 года. Большая американская пресса никак на это не отреагировала, лишь газета «Сан-Диего Юнион – трибюн» поместила колонку-некролог. Неиспользованные ампулы со спермой отправились в мусоросжигатель.

Каков же сухой остаток? Подражателей у Роберта Грэма не нашлось. Созданный им единственный и неповторимый банк спермы помог появиться на свет 215 новорожденным, старшие из них уже выросли. Отпрысков нобелевских лауреатов среди них нет. А дети получились самые разные – кто поярче, кто попроще. Один из них, Дорон Блейк, в младые годы прогремел на всю Америку как несомненный вундеркинд, чему в большой степени способствовала амбициозность его матери, но затем, как многие вундеркинды, как-то сник. Во всяком случае, пока никто не слышал о гениальных личностях, сошедших с конвейера грэмовской «фабрики».

http://sovsekretno.ru