Этой историей поделилась со мной старейший геолог Вера Петровна. В пятидесятых годах прошлого века их семья жила в Боксоне, в Бурятии. Там велась детальная разведка боксита — алюминиевой руды.
Суров этот край Восточных Саян. Продолжительная морозная зима; короткое прохладное лето; скудная растительность: карликовая берёза, невысокая лиственница да кедровый стланик.
Верочке шёл десятый год, и она не представляла себе другого мира с тихими реками, светлыми дубравами и шумными городами. Уже позднее, увидев, как растёт капуста, она поразилась её зелёной красоте. На руднике в те времена обычными продуктами были только сушёные овощи: картошка, морковь и лук. Мечтой детства Верочки было вволю поесть настоящей жареной картошки.
Иногда это случалось, когда в посёлок приезжал её родной дядя Алексей Иванович. С обозом он привозил по льду речки Боксонки и оборудование, и горючее, и товары быта, и продовольствие. С его приездом в дом всегда приходил праздник. Ешё бы! Он привозил мороженую облепиху, кедровые орехи, замороженное в кругляши молоко хайнака (помесь яка с коровой!), ну и, конечно, завёрнутую в тулуп свежую картошку.
С лютого мороза Алексей Иванович первым делом отогревался затураном (чаем, заправленным поджаренной ячменной мукой, молоком, маслом и солью). После такого напитка и обеда Алексей Иванович оживлялся, садился у печи и рассказывал байки из своей охотничьей молодости. Как-то он рассказал о своей встрече с Хозяином - так он называл «снежного человека».
- Раньше я с отцом (дедом Верочки) в семейной артели белковал. Давно это было. Теперь такого количества зверья нет. На белковьё мы ехали на заводских лошадях. Везли с собой в сумах разные припасы - в тайге-то не один месяц приходилось жить. До зимовья, рубленной из лиственницы избы, добирались без приключений. А затем начиналась охота. Били всё, что попадалось на мушку винтовок. И лисиц, и рысей, и волков, и кабанов, и кабарожек, и соболей, и сохатых, и изюбров. Но всё проходит. К первой мировой войне даже белки стало мало, так что на белковьё я уже ходил один.
В году двенадцатом до праздника Рождества Христова белковал я по речке Китой. Мой пёс (лайка) по кличке Пират быстро обнаруживал в кронах лиственницы или кедра «губу» (сухие грибы), а это значит, где-то неподалёку и белка. Стукнешь по стволу дерева: любопытный зверёк выскочит. Тут уже не зевай. Добыл я с десяток белок и вышел на открытое место.
Вдруг увидел табунок изюбров (оленей) и среди них «князька», совершенно белого, с серебристым отливом рогача. Он был так красив, что я совершенно забыл про винтовку. А когда спохватился, то было уже поздно. Изюбры сорвались с места и умчались в скалы. В те времена добыть «князька» считалось необыкновенной удачей, по поверью, это приносило семье постоянный достаток. Шкуру «князька» изюбра или шкуру белого волка свято хранили в семье.
Тут Пират, который что-то вынюхивал вдалеке, тявкнул. Подбежал я к нему, гляжу и глазам своим не верю: в кроне кедра - соболь. Только я поднял винтовку, как хитрый, умный зверёк спрятался за ствол, затем слетел вниз и бросился в завалы. Пират и я — за ним. Соболь же юркнул в щель в каменной россыпи.
Быстро наступала ночь. Теперь соболя можно было достать только утром. Огляделся. Да что можно было увидеть в непроглядной темноте? И тут меня такая дрожь взяла, что, не помня себя от страха, я бросился бежать. Вдруг обо что-то споткнулся и полетел в снег. Ушибся немного, но поднялся. Пират лизнул меня в лицо, и это немного меня успокоило. Мой верный друг частенько выручал меня на охоте: и при встречах с волком, и даже с медведем. Смело бросался в бой, отвлекая зверя на себя, что давало мне возможность метко выстрелить.
— Заночуем здесь, — сказал я, и пёс меня понял, потёрся мордой о мою ногу: мол, куда в темноте идти.
На ощупь насобирал я хворосту, разжёг костёр. В котелке разогрел ледышку борша (охотники зимой брали в запас борщ, заранее заморозив его), сварил пельмешек. Затем почистил котелок и вскипятил в нём воду. Из снега вода вкусная получается... От костра жар идёт, а за спиной морозище лютует. Пират лежит рядом.
Снял я полушубок, накинул себе на плечи и продолжаю чаем баловаться. Такая тишина вокруг, только в лесу иногда от мороза деревья потрескивают. От тепла меня потянуло в сон. Неожиданно Пират заскулил, прижался к моим ногам.
И вдруг кто-то сорвал с моих плеч полушубок. Я вскочил, оглянулся — никого. Подумал, что от усталости мне это причудилось. Поднял полушубок, сел у костра и опять принялся за чай. Вдруг Пират снова жалобно тявкнул, шерсть на его спине поднялась дыбом. И в ту же минуту какая-то неведомая сила подняла меня в воздух и отшвырнула от костра. Я поднялся, бросился к огню и схватил винтовку.
В этот момент из-за туч выглянула луна, в десяти метрах от себя я увидел похожее на огромного человека мохнатое существо. «Хозяин», - пронеслось в мозгу. А чудище повернулось и не спеша двинулось к скалам. Я вскинул винтовку, но в моей голове прозвучало: не смей стрелять! Да так грозно прозвучало, что я винтовку выронил.
Тем временем Хозяин скрылся за деревьями. И вдруг я подумал, что мог чем-то его обидеть. Вспомнил охотничье правило - ни в коем случае не разводить костров на звериных тропах. Обругал я себя и при свете луны перетаскал сушняк на другое место. Вновь зажёг костёр, вскипятил чай и всю ночь просидел, не сомкнув глаз. А утром на небе увидел круглую блестящую штуковину, похожую на миску, которая вдруг у меня на глазах неожиданно исчезла. Да в сотне метров от костра начинались следы больших босых ног, которые вели к пропасти.
Вера Петровна тогда же услышала от отца, как он назвал чудище гигантопитеком. А её дядя тогда возразил, что такого слова не знает и это был Хозяин. Он лес и зверьё бережёт.
И старый охотник рассказал историю о своём друге Федьке Бусыгине:
— Друг мой был охотник, каких поискать. Как-то похвалился, что «князька» изюбра добыл. В том же году белковал он в дальних лесах и исчез. Мы его искали, искали, но никаких следов обнаружить не удалось. Сгинул Федька... Старые охотники говорили: «Жаден до зверя он был. Порой убивал ради потехи. Вот Хозяин и забрал его, чтобы не куролесил». Поговаривали, что Хозяин с той круглой тарелкой связан, да только я не верил.
- Ну а тогда на рассвете, - продолжал Алексей Иванович, — собрался я и ушёл с гиблого места. Ничего в тот раз, кроме десятка белок, не добыл. Казалось, лес меня выгнал.
Владимир Константинов
-1
Спам
