Язычники Вятской губернии

В конце XIX века в Вятской губернии произошло преступление, казалось бы, более характерное для глухого языческого Средневековья, чем для передовой, научно и культурно развитой державы.

История эта, известная в криминалистике как «мултанское дело», началась близ села Старый Мултан Малмыжского уезда. 5 мая 1892 года 16-летняя Марфа Головизнина, жительница деревни Анык, решила навестить свою бабушку, живущую в соседней деревне.

Нищий без головы

До конечного пункта можно было добраться двумя путями - по проезжей дороге или через болото по узкой тропинке, покрытой бревенчатой гатью. Поскольку второе направление было короче, девушка избрала его. Но уже через 400 метров, недалеко от реки Люга она наткнулась на лежащего мужчину. Лица не было видно, поскольку его закрывала пола азяма - татарского кафтана, традиционной одежды вотяков (так в старину называли современных удмуртов).

Марфу такая сцена не удивила - сельские мужики частенько приходили в непотребное состояние по причине чрезмерного употребления казенной водки или местного самогона «кумышки».

Деревенский нищий

Да к тому же в округе были нередки случаи заболевания тифом, поэтому, обойдя тело возможного больного по колено в топи, девушка продолжила свой путь.

Однако возвращаясь тем же путем из гостей назавтра, она увидела, что мужчина по-прежнему лежит на том же месте, вот только пола кафтана была уже откинута и - о ужас! - голова у тела отсутствовала. Марфа бросилась в село и рассказала все отцу, а тот вызвал полицию.

Но только спустя два дня в Старый Мултан прибыл из волости урядник Соковиков. Собственно, следователем он не был, поэтому, бегло осмотрев место обнаружения трупа, рядом с которым уже побывало чуть ли не все взрослое население, отдал приказ искать голову и дал знать в уезд, что дело нешуточное.

Тогда власти откомандировали более опытного в сыскном деле станового пристава Тимофеева, урядника Жукова и земского врача. В своем донесении урядник сообщал, что в котомке погибшего «было обнаружено удостоверение личности - Конона Дмитриева Матюнина, а также свидетельство о том, что он страдает падучей болезнью». Подобным тандемом документов - удостоверением личности и справкой о заболевании эпилепсией - обычно пользовались профессиональные нищие, коим и оказался бедолага.

Проведенный в соседних селах опрос подтвердил, что за несколько дней до смерти Матюнин там побирался, а собрав деньги, отправился в Старый Мултан. Впрочем, версию об ограблении пристав отверг - все нехитрые пожитки странника находились в холщовой котомке, а в кармане кафтана нашлась и денежная милостыня.

Язычники Вятской губернии

Но вот выводы, сделанные врачом, настораживали. По выводам эскулапа, Матюнина «напоили, подвесили пьяного и добыли из него внутренности и кровь для общей жертвы в тайном месте и, может быть, для принятия этой крови вовнутрь». Да и отсутствие головы наводило на мысль, что нищий был принесен в жертву.

И тут житель соседней деревни Анык Тимофей Васюкин заявил, что он знает, где было совершено ритуальное убийство - в родовом молельном бревенчатом шалаше Моисея Дмитриева. И действительно, при его осмотре на половиках были обнаружены пятна, похожие на засохшую кровь.

Но ввиду отсутствия в губернской полицейской управе специалиста-криминалиста экспертиза следов не проводилась. Тем не менее «крайним» сделали Дмитриева, а число подозреваемых, в которые попали поселковый и церковный старосты, а также сотник, увеличилось до девяти человек, которых отправили в острог Малмыжа.

Тут нужно сделать исторический экскурс. Несмотря на то что жителей региона уже столетие назад официально обратили в православие и возвели в селениях церкви, подавляющее большинство населения из родов Бигры, Турья, Учуры и Будулуки оставалось верным старым верованиям, в которых смешались финская, иранская и тюркская мифология.

В том числе люди поклонялись языческому богу Курбону, требующему человеческих жертвоприношений. Впрочем, к концу XIX века подробности таких обрядов помнили только глубокие старики.

Это «замоление» происходило следующим образом. Сначала на заклание отправлялись зверьки - горностаи или ласки, из которых в пузырьки сцеживалась кровь. И практически сразу же начинался поиск жертвы из числа людей. Член Императорского географического общества и этнограф отец Николай Блинов записал рассказ одного из старожилов этого региона.

«Говорили, что был вотяк. Он ходил по домам - скупал щетину. Вот таких-то для жертвы и выбирали-мужчину от 18 до 60 лет, имеющего светло-русые волосы, но не черные. Ходит человек туда-сюда... Увидят, что подходящ, заманят его к жрецу.

Угостят вином до бесчувствия и вдобавок усыпят еще какими-нибудь средствами. А потом "замолят". Поиски пропавшего человека будут напрасны. Спросят того, другого: не видали, мол, такого человека? Скажут: не видали - и делу конец.

Фигурка человеческого жертвоприношения бьярмов в пермском зверином стиле (ломоватовская культура, Чердынь). Жрец человеколось держит в правой руке меч, а в левой - отрубленную человеческую голову.

Так вот. Заманят его к жрецу "куа-утись", напоят кумышкой, усыпят. А потом, в самую полночь, когда все вокруг безмолвствует, соберутся старики у жреца "Быдзим-куа" и обреченного на жертву человека унесут в шалаш. Здесь всю одежду с него снимут и положат его в большое корыто.

В корыте обмоют и наденут на него чистое белье... Жрец сделает небольшим ножом укол в правый бок, и домохозяева-старики получат в принесенные склянки, содержащие в себе кровь зверьков, человеческую кровь.

А потом в шалаш являются женщины с кумышкой для провода трупа принесенного в жертву человека на "Лучкем-шай", на тайное кладбище.

А еще приносят лоскуток ситца или холста. Это, говорят они, на рубаху и штаны. Труп вывозят на названное кладбище и тихо, без разговоров там зарывают его в яму с лоскутками ситца и холста. В могилу бросают и нож, которым был заклан человек.

А вот никаких внутренностей, по крайней мере, Бигры не извлекали, только кровь. Потом устраивали тризну: приносили в жертву кобылицу и, изрубив ее мясо в куски, варили в котлах с крупой и солью. А у могилы падали на колени и словами выражали просьбу о прощении за лишение жизни -говорили, что он принесен в жертву в отвращение несчастий, иначе-де было нельзя. А вот голову иногда отрезали для того, чтобы поместить ее в родник во время холеры, дабы очистить воду от скверны».

Адвокаты против судей

Как проходило следствие, сказать трудно. При отсутствии прямых улик длилось оно два года. Тем не менее суд с участием присяжных заседателей, состоявшийся в Малмыже в 1894 году, приговорил семерых подозреваемых к каторге за совершение ритуального убийства, а троих оправдал.

Дело получило широкий резонанс, поскольку общественность отказывалась верить. Защищавший «убийц» присяжный поверенный М.И. Дрягин, усмотрев нарушение процессуальных норм во время судебных заседаний, подал апелляционную жалобу в Правительствующий Сенат.

В результате дело было направлено на новое расследование, завершившееся новым судом. Когда приговор был оставлен в силе, в дело вмешался обер-прокурор Сената, известный юрист А.Ф. Кони, которого поддержал общественный деятель и писатель В.Г. Короленко.

И вот новое судебное разбирательство, состоявшееся в мае-июне 1896 года. На этот раз линию защиты осуществлял опытный адвокат Н.П. Карабчевский. Вникнув в суть дела, он в пух и прах разгромил предъявленные обвинения. В частности, он указал, что из семи обвиняемых двое принадлежат к учурскому племени, а пятеро - к будлуцкому. А каждые из них молятся только в своем шалаше.

Кроме того, он привел свидетельство старосты Старого Мултана, из которого следовало, что «урядник Жуков вымогал у него 18 рублей на пошив нового мундира, а не получив взятки, сильно озлобился». Наконец, представляется несовместимым одновременное сцеживание крови и обезглавливание, поскольку это совершенно разные обряды.

В результате все обвиняемые были оправданы и отпущены на свободу. А тем же летом в пересохшем болоте близ деревни Чульи двое крестьян, заготавливавшие мох, обнаружили голову бедняги Матюнина. Причем нашли ее всего в десятке шагов от того места, до которого доходили во время ее поисков в 1892 году. Заявление о находке становой пристав не принял, и ее подхоронили в могилу Матюнина.

А еще спустя год стали известны и имена убийц. Ими оказались двое жителей соседней деревни Анык - крестьяне Яков Конешин и Тимофей Васюкин, активно помогавшие следствию. Последний, исповедуясь на смертном одре, признался, что злодеяние они совершили с целью вытеснить мултанцев и завладеть их землями.

Сергей УРАНОВ